До создания на Дальнем Востоке первых ТОРов, территорий опережающего социально-экономического развития, остались считанные месяцы. О том, какая работа идет в этом направлении и что еще предстоит сделать, рассказал статс-секретарь – заместитель Министра Российской Федерации по развитию Дальнего Востока Кирилл Степанов.
1. Первые ТОРы появятся весной
— Кирилл Игоревич, закон о территориях опережающего социально-экономического развития, принятый 29 декабря прошлого года, вступает в силу через 90 дней после официального опубликования… Случайно не 1 апреля?
— Я понимаю, к чему вы клоните (улыбается), но нет – 30 марта.
— А теперь вопрос не такой веселый. Стало известно, что программа развития Дальнего Востока урезана фактически в шесть раз…
— Вы, наверное, имеете в виду государственную программу «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона»? Действительно, в новой редакции госпрограмма объемы бюджетного и внебюджетного финансирования значительно сокращены. Мы просто сказали открыто и честно, сколько денег есть сегодня у государства на развитие Дальнего Востока.
— Объявлено, что в рамках госпрограммы 42 миллиарда рублей выделяются на создание дальневосточных ТОРов и поддержку инвестпроектов – эта сумма гарантирована бюджетом и секвестированию не подлежит?
— Могу сказать, мы сделаем все, чтобы она, как минимум, не была сокращена.
— А риск такой есть?
— Да, риск есть.
— После 30 марта, когда федеральный закон вступит в силу, какие конкретные шаги будут предприниматься по реализации проектов ТОР на Дальнем Востоке?
— К 30 числу должны быть приняты ключевые подзаконные акты, которые создадут механизм рассмотрения заявок резидентов территорий опережающего развития, которые создадут механизм принятия правительственных решений о состоянии ТОРов и заключения соглашений с субъектами. И, я думаю, что уже в апреле-мае этого года правительством будут приняты первые постановления о создании территорий опережающего развития.
— Создание ТОРа в Комсомольске-на-Амуре, если я правильно понимаю, в приоритете у Минвостокразвития?
— Совершенно верно.
— Вы согласны, что «комсомольский» проект находится в наибольшей степени готовности?
— Да, согласен.
— Как в таком случае министерство оценивает действия региональных властей – губернатора, правительства Хабаровского края? Они делали и делают все, что необходимо, или у вас есть какие-то к ним претензии?
— Мы, во-первых, видим их крайнюю заинтересованность в реализации проектов ТОР. Более того, мы видим их активное деятельное участие. Я только что прилетел из Хабаровска, где проводил координационное совещание с представителями субъектов Дальнего Востока и Байкальского региона по подготовленной нами федеральной целевой программе. Уточненной ФЦП, в рамках которой мы как раз и будем создавать ТОРы и поддерживать инвестиционные проекты. Так вот, я почувствовал крайнюю заинтересованность регионов в данной федеральной целевой программе. Звучали предложения и вопросы, которые свидетельствовали, в том числе, о том, что люди внимательно ознакомились с тем документом, который мы подготовили.
Не все будет гладко. В текущих условиях постоянного изменения волатильности рынков и изменения бюджетного финансирования мы вынуждены строить ФЦП не по-объектно, когда заранее определяем, какие объекты инфраструктуры должны быть созданы в ТОРах или за их пределами, — мы вынуждены идти по укрупненным мероприятиям. Но, с другой стороны, этот гибкий механизм позволяет нам принимать решения о финансировании каких-то объектов, исходя из проработанности на момент принятия решения проектов.
То есть, сначала мы определяем общую рамку финансирования ТОРов и инвестпроектов: сколько в общих объемах этих дополнительных ассигнований пойдет на ТОРы и инвестпроекты? Далее, при работе внутри Минвостокразвития, отсматривая конкретные заявки и конкретные бизнес-планы, инвестпроекты, представляемые инвесторами, мы проводим анализ их готовности. Проводим анализ их эффективности. Сопоставляем внебюджетные инвестиции с бюджетными. Определяем возможные налоги, которые будут поступать в региональные и федеральные бюджеты от этих проектов. И затем выходим на соответствующую подкомиссию Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Дальнего Востока. После этого уже становится видна конфигурация создания того или иного ТОРа или поддержки инвестпроекта. Последний этап – решение Правительства Российской Федерации, в рамках которого уже понятно будет, на какой объект и в каких объемах мы будем предоставлять средства.
2. Что нужно сделать регионам?
— Насколько я понимаю, дальневосточные субъекты РФ готовы подключиться к совершенствованию нормативно-правовой базы, связанной с ТОРами, точнее, к ее созданию на региональном уровне, поскольку совершенствовать пока особо нечего. Это необходимо, на ваш взгляд?
— Это абсолютно обязательно! Что нужно сделать регионам? Первое — разработать свои региональные государственные программы, направленные как раз на целеполагание, постановку задач и – самое главное – на определение потенциальных расходов бюджетов субъектов Российской Федерации на реализацию двух задач: создание ТОРов и поддержку инвестиционных проектов на территориях соответствующих регионов. Более того, есть поручение президента, в рамках которого они должны эту работу выполнять. Кстати, первый доклад со стороны глав субъектов Федерации о выполнении этого поручения – 1 марта.
Второе. Исходя из этих же региональных госпрограмм, должны быть заложены необходимые средства на поддержку инвестпроектов и создание ТОРов в региональные бюджеты.
И, конечно же, потребуется подготовка законодательной базы регионов, направленной на создание механизмов взаимодействия с нами, на формирование соответствующих структур в системе власти в регионах, либо на наделение соответствующими полномочиями существующих органов власти субъектов. Такая работа наверняка потребуется.
— Одним из больных вопросов в этой законотворческой работе, очевидно, будет принятие решений, нормативных актов, в результате исполнения которых местные бюджеты недополучат определенные доходы – поскольку для резидентов ТОРов предусмотрены налоговые льготы со стороны регионов. Вот в этой части претензии к Минвостокразвития были? Или, понимая, что льготы давать необходимо, власти субъектов РФ идут на это с открытым забралом?
— О выпадающих налогах здесь говорить не очень корректно. Речь ведь идет о создании новых бизнесов в ТОРах. Поэтому, можно говорить, скорее, о недостаточном объеме получения дополнительных доходов, потенциально возможных, — таких, которые были бы возможны в том случае, если бы там не было льгот налогового стимулирования. Но тут заколдованный круг. Давайте-ка обратно вернемся! Если бы не было льгот налогового стимулирования и остальных льгот, то не было бы и самих новых бизнесов на территориях. Поэтому, еще раз подчеркну, некорректно говорить о выпадающих доходах бюджета в настоящее время, а корректно говорить о том, что на ранней стадии реализации ТОРов налоговые поступления от новых бизнесов будут ниже, если бы они существовали за периметром налоговых льгот.
Но – на 11-й год реализации ТОРов (основные налоги и основные налоговые льготы действуют в течение первых 10 лет) мы ожидаем практически 10-кратное увеличение сборов в бюджет. Выйдя на полную проектную мощность, окрепнув, новые предприятия будут в состоянии уплачивать налоги в соответствии с общими режимами налогообложения.
— За 10 лет государство планирует вложить в ТОРы порядка 90 млрд. рублей из бюджета, а частных инвестиций ожидается 600 миллиардов. Итого 700 млрд. рублей. Какую отдачу вы рассчитываете получить от этих вложений?
— Если считать 90 миллиардов бюджетных инвестиций в создание инфраструктуры ТОРов и 600 миллиардов привлекаемых внебюджетных инвестиций, то можете сами подсчитать мультипликатор, который получается. У нас он где-то 1 к 7 в рамках ТОРа. То есть, на 1 бюджетный рубль привлекается 7 не бюджетных. Какова будет отдача? Повторю то, что уже сказал: на 11-год работы ТОР мы ожидаем практически 10-кратное увеличение налогов и сборов от новых бизнесов. Вот давайте на этом остановимся.
Плюс еще очень много косвенных эффектов есть. Создавая рабочие места, — а в ТОРах у нас будет создано 37 тысяч рабочих мест в перспективе – мы понимаем, что эти люди будут получать зарплату, кормить свои семьи, устраивать жизнь свою… Это, как минимум, означает закрепление работников на Дальнем Востоке, закрепление населения на Дальнем Востоке. А вообще-то – его увеличение. Сейчас мы рассматриваем гораздо более амбициозную задачу по увеличению численности населения Дальнего Востока, чем та, которая заложена в текущей госпрограмме. Там обозначен рост на 50 тысяч человек в целевом показателе. Будем его увеличивать до 400 тысяч.
3. «Чайна-таунов» не будет
— Хорошо. Вопрос о так называемой разности потенциалов. В рамках территорий опережающего развития будут действовать различные льготы и преференции. Но рядом ведь находятся обычные предприятия. По-моему, в этом случае просто неизбежен переток в ТОРы и людей, и капиталов. Вы сознательно идете на это? Нет опасения, что может возникнуть дисбаланс, обострение на местах?
— Вы знаете, такие замечания мы слышали и ранее и не можем их рассматривать всерьез. Для того, чтобы реализовать потенциал внутри ТОРа, надо либо показать уникальный характер того проекта, который должен быть там реализован, либо сделать достаточно ощутимый взнос своих собственных средств, средств резидента в развитие этого проекта. Ну, то есть, нельзя механически взять и перенести в ТОР предприятие, которое сейчас где-то функционирует. Это первое.
Второе. Учитывая, что потенциал бюджета небезграничен, ТОРом не может являться вся территория Дальнего Востока или значительная часть территории региона. Это достаточно скромные на данный момент площадки от нескольких сотен до нескольких тысяч гектаров. Организовать все бизнесы, которые сейчас развиваются на Дальнем Востоке, даже большинство из них, на территориях ТОРов невозможно. Но, с другой стороны, если крупный бизнес реализует проект в территории опережающего развития, то он формирует вокруг себя новые бизнесы, которые будут оказывать ему те или иные услуги. И таким образом предприятия малого и среднего бизнеса, которые сейчас на Дальнем Востоке есть, они, наоборот, получат свои плюсы от реализации того или иного ТОРа. Даже, если они находятся за рамками данной Территории.
— Распространяется ли режим ТОРа на социальные и культурные объекты? Вот сегодня министр Александр Галушка сказал, что в ТОРе допустимо даже создание иностранной медицинской клиники, где будут проходить лечение зарубежные специалисты. Так же, видимо, здесь могут появиться и учебные заведения для детей иностранных работников. И, вообще, может быть создан фон, к которому иностранцы привыкли у себя на родине… Не приведет ли это к появлению своего рода «чайна-таунов» в рамках наших ТОРов, если предположим, что основным поставщиком туда иностранной рабочей силы будет Китай?
— Что такое «чайна-таун» в вашем понимании?
— В моем понимании, это место, где проживает обособленная этническая группа китайцев.
— Когда вы начали свой вопрос с того, можно ли рамками ТОРа или границами ТОРа «накрыть» социально-культурный проект, я хотел однозначно ответить положительно (улыбается). Скажу так. Учитывая, что территория опережающего развития – это, прежде всего, та территория, которая своей целью ставит увеличение капиталовложений и ускорение экономического роста, ускорение выпуска и подготовки товаров, которые мы будем поставлять на экспорт, то задача развивать социально-культурные сферы, конечно, не относится к задачам территорий опережающего развития. Вместе с тем, для обеспечения деятельности Территории, для обеспечения резидента ТОРа и для обеспечения качественных условий жизнедеятельности работников резидента, естественно, объекты социальной инфраструктуры там могут быть и будут. Это и больницы, и поликлиники, и школы, детские сады, и, может быть, учреждения культуры…
— Простые граждане, которые проживают рядом, смогут ими пользоваться?
— Они смогут ими пользоваться – безусловно! Во-первых, территория опережающего развития – это не зона, в которую вход запрещен. Причем, решение о том, нужно ли и в каких объемах делать эти социальные учреждения, будет приниматься индивидуально. Если ТОР, например, примыкает к крупному городу, который уже содержит соответствующую инфраструктуру, вполне возможно, что решение будет принято в пользу того, чтобы пользоваться учреждениями социальной направленности этого города и развивать их, а не строить те или иные учреждения отдельно внутри земельных участков ТОРа.
Если же это будет обособленная территория, от которой достаточно далеко добираться до основных населенных пунктов, то мы просто обязаны там построить учреждения здравоохранения и социальной сферы для того, чтобы обеспечить нормальные условия жизнедеятельности работников компаний-резидентов Территории.
Что касается так называемых «чайна-таунов», их на Дальнем Востоке не будет, потому что основная наша задача — обеспечить работой в ТОРах, прежде всего, дальневосточников, других граждан России.
— Завершающий вопрос. Круглый стол, который Минвостокразвития провело 30 января в РЭУ имени Плеханова, посвящался консолидации усилий по ускоренному социально-экономическому развитию Дальнего Востока. В вашем понимании, консолидация – кого с кем?
— Науки, бизнеса, власти. Круглый стол стал очередным в широкой линейке регулярных экспертных обсуждений и общественных консультаций, которые на систематической основе проводит Минвостокразвития. Будем формировать образовательные программы в высших учебных заведениях и программы дополнительного профессионального образования, в рамках которых предстоит разъяснять, рассказывать о реализуемых на Дальнем Востоке проектах, о законодательстве, которое обеспечивает реализацию этих проектов и об инструментах программно-целевого планирования. Наша задача сформировать методически выверенные правильные подходы. Это первое. Второе: вовлечь в процессы развития Дальнего Востока наиболее широкие круги профессиональных людей.
— Вероятно, такие встречи — это еще и форма обратной связи, инструмент коррекции ваших планов, проектов, действий?
— Да, вы же видите, вопросы остаются.
— Удачи вам!
© Сергей АКУЛИЧ.
г. Москва.
Фото автора.
03.02.2015 г.
